Музыка для малыша

71750_1

Когда сын пришел из садика и стал на весь дом „петь”: „Лада-седан! Баклажан!”, я с разочарованием подумал: „И с этим человеком я говорил о Бахе?”

Впрочем, строить из себя эстета не стоит — я ведь тоже когда-то то радовал, то разочаровывал родителей своими музыкальными пристрастиями. В четыре года напевал Высоцкого, потому что папа часто слушал его с катушечного магнитофона, а позже — с пластинок. Потом, как и большинство советских школьников, фанател от „Ласкового мая”, „Кармен” и „Кино”. Позже доставал домашних рэпом, а вслед за ним — самым что ни на есть тяжелейшим роком („Слэйер”, „Сепультура”). Папа терпеливо переносил мои меломанские метания и редко высказывал неодобрение по этому поводу. Его терпение было вознаграждено — к концу школы я открыл для себя „Пинк Флойд”, и именно эта группа стала главной меломанской любовью. Все началось с двойной плас­тинки, известной в среде советс­­ких мело­­­ма­­­­­нов как „Пинк Флойд” с лампоч­­ка­­­­­ми”, — па­­па купил ее в нашем сельском магазине „Мелодия”. Потом были кассеты, компакт-диски и т.д. И сегодня во время застолий с моими или родительскими друзьями отец с гордостью говорит, что это он меня на „Пинк Флойд” подсадил, — так оно и было. А если бы не было, я бы, наверное, стал совершенно другим человеком.

„Марио” До-диез мажор

Лидера российской группы „Ленинград” Сергея Шнурова, из-за его сценического образа, едва ли можно считать экспертом в области воспитания детей. Но в одном из недавних интервью он высказал мысль, которую я считаю справедливой. Суть ее вот в чем: для современных детей музыка значит гораздо меньше, чем для моего поколения. И речь даже не о классике, а вообще о музыке — популярной, молодежной. Это раньше можно было вырасти в глазах сверстников благодаря кассете со сборником танцевальных хитов. А сегодня музыка слишком доступна, чтобы быть ценностью. Ее место в умах подрастающего поколения заняли компьютерные игры. Буквально через несколько дней после прочтения этого интервью я лично убедился в том, что мои сыновья воспринимают музыку через игры.
Осенью прошлого года французский музыкант Николя Годен выпустил альбом под названием „Контрапункт”, на создание которого его вдохновило творчество Иоганна Себастьяна Баха. Одна из композиций — Orca — это прелюдия До-диез мажор из „Хорошо темперированного клавира”, сыгранная на синтезаторах. Лето сыновья провели у бабушек-дедушек в компании двоюродных братьев и сестер. Играли, естественно, не только на улице, но и сидя за компьютером. Приехав домой и услышав композицию Годена, оба спросили: „Это что — музыка из „Марио”?” С тех пор в каком бы варианте исполнения младший ни услышал эту прелюдию, для него она называется „Марио”. Я решил использовать момент, включаю ”Хорошо темперированный клавир”, слушаем „Марио” и все, что дальше, пока не надоест. Во время моего детства классика тоже звучала в доме. Мне всегда хотелось в ней разбираться, но терпения не хватало. Когда родился первый сын, мы с женой купили пару дисков из серии „Музыка для малышей” — Моцарта и „Битлз”. Вольфганг Амадей популярности не снискал, а вот ливерпульский квартет я использовал как „минусовку”, когда убаюкивал сына колыбельными: слова сочинялись по ходу по мотивам русских народных сказок.

Бах!

Мечту о том, чтобы стать знатоком классики, я давно оставил. Но понял, что можно просто получать удовольствие от этой музыки. Поэтому иногда она звучит дома и сегодня. Конечно, я включаю ее еще и для детей — уверен, что благодаря своей многослойности и сложной структуре она развивает мозговую деятельность. Тем более меня обрадовало, что во время очередного прослушивания „Марио” младший, увидев портрет композитора на мониторе компьютера, спросил: „А это что — он эту музыку изобрел?” „Да, — отвечаю и начинаю представлять себе юного виртуоза-пианиста, покоряющего мировую сцену. — Его зовут Бах”. Сын посмеялся, я не придал его смеху значения. Позже напеваю „Марио” и спрашиваю: „Кто эту музыку написал?” „Бум! Ой, то есть Бах!” Тут до меня дошло, что его так рассмешило. Поясняю: „Это фамилия у него такая, а зовут его Иоганн Себастьян”. „А он сейчас где?” — „Умер”. После небольшой паузы: „А-а-а, я понял — был взрыв, и он умер, и поэтому его назвали Бах!” В общем, так, благодаря „Марио” состоялось знакомство с Бахом.

…Чтобы понимать

Чуть позже предпринял еще одну попытку использовать главенство игр в сознании современных детей и в воспитании музыкального вкуса. Мы со старшим сыном тогда по очереди играли в одну „стрелялку”. Действие одной из миссий происходит в Припяти — украинском городе, заброшенном после Чернобыльской катастрофы. У моей любимой рок-группы есть клип на инструментальную композицию Marooned, в котором использованы кадры хроники, показывающей Припять до аварии на АЭС. Показал клип, потом стал включать только аудио — вижу по реакции, что узнают, что в голове отложилось.
Правда, сейчас старший увлекся танками (а под это увлечение разве что „По полю танки грохотали…” слушать), а младший — творчеством британского панк-дуэта „Слэйвс”. Это, конечно, далеко не Бах и не „Пинк Флойд”. Одно радует: в припеве одной из песен есть слово already — и это пока единственное слово, в котором мой 4-летний меломан произносит звук „р”. А из другой песни он напевает первые слова: „ The people are freezing аnd the water is warm…” Я ведь тоже песни „Пинк Флойд” начинал петь, не понимая, о чем они, а потом стал учить английский, чтобы понимать.

Текст: Антон Кузнецов

Total Views: 704 ,

Оставить комментарий